Создание первой регулярной армии Западной Европы произошло в период борьбы Нидерландов с Испанией за свою независимость в кон. XVI — нач. XVII вв. и связано с именами таких государственных и военных деятелей, как братья Мориц и Вильгельм Людвиг Оранские и Иоганн Нассау-Зиген. Первый опыт освоения нидерландской военной системы в Русском государстве был произведен в знаменитое Смутное время — то есть, еще при жизни ее создателей.
Военные реформы Морица Оранского в Нидерландах и Европе. В 1590 г. встав во главе Объединенных Провинций Нидерландов, принц Мориц Оранский возглавил их вооруженную борьбу против католической Испании. Процветающее состояние Соединенных провинций, связанное с успехами в торговле и колониальной политике, позволило им в течение десятилетий безбедно содержать постоянную армию в 40 — 60 000чел., что было просто не под силу тогда государствам Германии или Восточной Европы. Долгое противостояние и высокая образованность военачальников обеих сторон превратило театр боевых действий в настоящий полигон для апробирования новой военной техники и приспособления античных военных руководств к современным условиям. Правильные лагеря, по образу и подобию римского войска, и система фортов-"блокгаузов" для блокирования крепостей, «испанские рогатки» и ручные гранаты. Подзорные трубы и петарды для подрыва ворот и стен — все это, обычное для военного дела XVII в., было впервые внедрено входе той войны. Небольшие маневренные построения пехоты и глубоко продуманная система обучения солдат, выработанные в голландской армии, стали отличительной чертой выдающейся военной системы Нового времени, известной как Нидерландская военная школа.
Очень скоро указанная система обучения и устройства армии стала пользоваться большим спросом среди различных земель Священной Римской империи — в преддверии нового неминуемого столкновения между немецкими протестантами и католиками. Военные знания предавались как через профессионалов, прошедших школу боевых действий под началом братьев Оранских, так и посредством военных учебников, где в систематизированном виде излагался опыт нидерландской военной школы 4. Однако первый практический опыт внедрения этой системы была произведен в далекой от Голландии Восточной Европе — в ходе конфликта между Швецией и Речью Посполитой 1600–1611 гг. Шведский король Сигизмунд Ваза, воспитанный ярым католиком, после своего избрания на польский престол возглавил силы контрреформации в обоих государствах и, как следствие, столкнулся с ожесточенным вооруженным сопротивлением, Сословия лютеранской Швеции отказались признавать его власть, передав власть герцогу Карлу (с 1604г. король Карл IX), после чего развернулись боевые действия на границе государств — в Эстляндии и Ливоннии.
Потерпев в первых же столкновениях страшные поражения от польских гусар, шведы с готовностью приняли услуги «волонтера» — герцога Иоганна Нассауского, кузена Морица, назначившего главнокомандующим (июль 1601 г.). Тот наше войско в плачевном состоянии: конница не имела защитного вооружения, а пехота — по сути, плохо обученные крестьяне-рекруты -была лишена не только доспехов, но и пик, что делало ее беззащитной перед роскошно экипированной и свирепой польско-литовской конницей. Обратившись к имевшемуся арсеналу военных изобретений, Иоганн компенсировал указанный недостаток «испанскими рогатками» и повозками, оснащенными рядами из 5 пик каждая, а также стал снабжать пехоту мушкетами, пиками и доспехами и срочно переучивать по нидерландскому образцу. Однако бедственный (для обеих сторон) ход войны в Лифляндии привел герцога в столь подавленное состояние, что менее чем через год он сдал командование и оставил Швецию.
Инженерные заграждения, приминявшиеся московскими войсками при осаде Смоленска (1632–33 гг.). Фрагмент гравюры В. Гондиуса «План осады Смоленска». Данциг. 1636 г.
Военно-политическая ситуация 1609 г. Военно-политическая ситуация 1609 г. Тем временем, пожар войны вспыхнул внутри Русского государства: подданные царя Бориса Годунова изменили ему во имя «чудом спасшегося» царевича Дмитрия. Убийство самозванца и воцарение Василя Шуйского не прекратило междоусобицу: различные «воеводы» и «родственники» «Дмитрия Ивановича», а затем и второй Самозванец вновь и вновь объединяли вокруг себя ватаги вольных казаков, служивых людей южных окраин страны и прочих искателей наживы и стремились на штурм Престольного града Москвы. Крайне непопулярный среди своих подданных, царь Василий в этой гражданской войне был вынужден проявлять буквально чудеса предприимчивости. Умелая пропаганда против повстанцев, подкуп их вождей, щедрые награды за верность, обращение к чернокнижию и колдовству — все средства входили в арсенал бывшего боярина. В свете этого поручение, данное в разгар боевых действий (в 1606 г.) дьяку Онисиму Михайлову сыну Радишевскому о составлении сборника выписок по военному делу из иностранных трактатов, выглядит очередным прагматичным и дальновидным поступком этого государя. Из завершенного только в 1621 г. «Устава ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» явствует, что приоритетными для заимствования виделись вопросы пушкарского дела (более 500 статей из 663) и устройства обоза, а уж затем мало относящиеся к русским реалиям сведения об административном устройстве, построении войск и ведении полевого боя.
Летом 1608 г. власть царя Василия вновь оказалась под угрозой: усиленные многочисленными и хорошо вооруженными польскими «волонтерами» войска Лжедмитрия II осадили Москву, а осенью его «воровские» отряды направились во все концы страны, особенно в ее богатые области. Некоторые города сами «целовали крест» «Дмитрию», иные же вынужденно подчинялись его военной силе. Части гетмана Сапеги и полковника Лисовского осадили Троице-Сергиев монастырь, заняли большинство Замосковных городов; царю изменили многие земли Поволжья и большая часть северо-западных уездов. В Тушинском лагере образовались свои органы власти, параллельные московским.
Отряды оставшихся верными царю Василию служилых людей в Рязани, Смоленске, Нижнем и Великом Новгороде были бессильны снять осаду столицы, как и единственное действующее вне столицы войско Ф. И. Шереметева, которое находилось слишком далеко — под Царицыном. В этих условиях Шуйский был вынужден прибегнуть к иностранной интервенции и обратиться к Швеции, король которой еще с 1604 г. безуспешно предлагал услуги своих войск для подавления Смуты — в обмен на территорию.
Для «сбора с немецкими людьми» был назначен ближний родственник царя кн. Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Несмотря на свой юный возраст — всего 22 года — он уже успел отличиться на посту воеводы Большого полка в боях со сторонниками Лжедмитрия в 1606–1608 гг. В августе 1608 г. боярин в качестве воеводы прибыл в Новгород и вступил в переговоры со шведским главнокомандующим в Лифляндии графом Й. Ф. Мансфельдом. Уже в ноябре было заключено предварительное соглашение о найме 2000 чел. конницы и 3000 пехоты. Переговоры представителей Скопина С. В. Головина и С. Васильева в Выборге завершились 28 февраля 1609 г. заключением союзного договора со Швецией. В обмен на поэтапную уступку (по мере прибытия союзного контингента) г. Карелы с уездом, а также отказ царя от претензий на Ливонию и иные спорные земли, король направлял в помощь Василию Иоанновичу упомянутые 5 тысяч шведских солдат, не считая наемных людей, «сколько возможно». Хотя действия предполагалось вести против сторонников самозванца, стороны фактически становились военными союзниками в борьбе с Речью Посполитой: последняя, не прекращая войны со шведами, уже готовила интервенцию в России.
Сержант отряда Христиера Зомме обучает посошных ратных людей обращению с пикой по нидерландскому уставу в лагере М. В. Скопина-Шуйского под Клязиным монастырем (август 1609 г.). Сержант в качестве отличия своего ранга имеет алебарду, распространенной на рубеже XVI-XVII вв. формы и традиционный оранжевый шелковый шарф нидерландской армии, который помимо офицеров носился рядовыми кавалеристами и зачастую пикинерами. Ввиду жаркой погоды и интенсивных строевых занятий он не надел обычные для его должостного положения горжет, кирасу и другие части пехотного доспеха, а также отвязал рукава своего «дублета», а «посошные» скинули сермяжные кафтаны и кушаки.
Корпус Якоба Понтуса Делагарди. Первые союзные отряды пересекли русскую границу только в марте 1609 г. Но самой перспективой своего прибытия они уже более 8 месяцев оказывали влияние на ход войны. Обещание «немецкой» помощи усилило решимость к сопротивлению тушинцам у городов Русского Севера, хотя во Пскове привело к победе сторонников Дмитрия.
По сообщениям Скопина-Шуйского, «немецких людей… из Выбора, Свейския земли, и шкотцких, и дацких, и фрянцовских, и аглинских, и голанских, и борабанских и иных земель» прибыло к нему 12000, затем еще 3643 конных «француз и шкоцких немец», ожидали «вскоре» графа Мансфельда с 2000 чел., а также «ругодивских и колыванских немец»5… Первые сомнения в этих данных возникают при известии, что из прибывших только 4000 — пехота, а остальные — «конные люди» ( в том числе и шотландцы)! Далее, при описании первых боев численность «немецких» отрядов в отписках Скопина-Шуйского и по шведским источникам, различается на порядок так, согласно отпискам, с К. Чоглоковым к Твери двинулись 3600 чел. «немцев», а с Э. Горном и А. Бое к Старой Руссе — 4000; по Видекинду, ко Пскову был направлен Х. Сомме «с несколькими сотнями», а у Горна ни в одном бою не было больше 1000 солдат. На конец, есть и прямое противоречие: отряд Горна, посланный 4 мая на разведку к Старой Руссе, насчитывал, по отписке Скопина-Шуйского, 1800 чел., а по данным Ю. Видекинда — 200 всадников и 40 мушкетеров6. Очевидно, что сведения боярина необходимо рассматривать в свете той пропагандистской борьбы, которую вел царь Василий на протяжении всего своего правления. Сообщая в Москву или по всем северным городам «точные» цифры о союзниках, Скопин ни слова не говорит о размерах русских отрядов своего войска — как, впрочем, и любой его современник — воевода. Таким образом, реально силы интервентов едва ли достигали 10 тысяч человек.
Кроме шведов и финнов, значительную их часть составили иноземцы, в основном — прошедшие воинскую школу в Нидерландах. В 1607 г. военные действия там были приостановлены, а 9 апреля 1609 г. переговоры завершились заключением 12-летнего перемирия между Испанией и Соединенными провинциями. Но еще раньше прагматичные буржуа приступили к сокращению армии: уже с 1607 по 1608 гг. численность голландской пехоты уменьшилась на 12 тысяч чел. И первым «покупателем» немедленно стал шведский король : от найма отдельных рот в 1606–07 гг. он перешел к целым полкам: есть известия о вербовке в 1608 г. шотландского и французского в 1000 чел. (со швейцарцами и валлонами)8- однако, это только вершина айсберга.Вел иноземные войска 25-летний Якоб Понтус Делагарди — «свет Яков Люпопостович, воевода неизменная», как воспели его в одной русой песне. Он был сыном известного французского «солдата удачи», шведского полководца времен Ливонской войны. В 1601 г. Якоб на 4 года попал в плен к полякам. Освободившись, он видимо, воспользовался знакомством с герцогом Иоганном и отправился в Нидерланды, где прошел прекрасную военную школу и «доказал на деле свою доблесть князю Морицу Нассаусскому». В 1608 г. Делагарди отклонил личное предложение Генриха IV поступить на французскую службу и вернулся в Швецию — вместе с тысячами «сокращенных» голландцами наемников. 5 марта 1609 г. молодой честолюбивый полководец прибыл в Выборг в звании генерал-лейтенанта всех шведских войск в Финляндии и принял командование над вспомогательным войском9.
Якоб Понтус Делагарди. (De la Gardie, 1583-1652)
Портрет работы неизв. художника. (Замок Мальтесхольм, Швеция)
Начало похода на Москву. Соединение войск Скопина-Шуйского (ок. 3000 чел.) и Делагарди произошло в середине апреля под Новгородом, после чего, преодолевая распутицу, союзники двинулись по Московской дроге на Тверь. Через месяц их передовые войска отбросили «воров» от Старой Руссы и «привели ко кресту» царю Василию помещиков и посадских людей Торопца, Торжка, Ржева и ближайших уездов. Под Торжком 17 июня 1609 г. русские передового отряда впервые могли наблюдать необычный образ действий своих союзников: при приближении литовской конницы «немцы же пешие поидоша наперед, отыковся копьем, а иные сташа позади их». Одна из рот (видимо, гусарских) «проеха сквозь» русско-шведской конницы и «потопташе» ее до самого города, но удар остальных двух пришелся на пикинеров и был отражен.10.
В битве под Тверью 11 июля подобное повторилось уже при столкновении всего войска с крупными силами польско — литовской конницы (ок. 5000 чел.). Центр союзного войска, по нидерландскому обычаю, составили пехотные построения; левое, ближнее к берегу Волги крыло заняла французская конница, а правое — сам Делагарди с финскими кавалеристами. Русские разместились на флангах и во второй линии. Воспользовавшись неожиданным ливнем, замочившим порох и фитили, гусарские и пятигорские хоругви «тушинцев» нанесли сильнейший копейный удар по этим боевым порядкам. Французы первые не выдержали натиска и бежали; русская конница тоже подалась назад, смешав резервные наемные отряды; здесь, во время сумятицы и грабежа, союзники понесли большие потери. Зато пехота, выставив во все стороны длинные пики, осталась неподвижной и невредимой: «Из тех, кто покинул позиции, последовал за бегущими, многие были перебиты, а из тех, кто, оставшись на месте, действовал, как подобало, копьями и саблями, никто не был и ранен». Более того, Делагарди с прикрытой пикинерами финской конницей сумел контратаковать и обратить в бегство «три главных хоругви». Новый ливень и наступление вечера привели к прекращению битвы, окончившейся, таким образом, вничью. Через два дня победа все же досталась союзникам, но совершенно иным способом: внезапным нападением всего войска на беспечный польский лагерь.
Однако вскоре, ошеломленные жестокостью боев и обозленные нежеланием Скопина брать штурмом Тверь — чтобы вознаградить себя грабежом, — солдаты Делагарди взбунтовались. Современник (Ю. Видекинд), рассуждая о причинах бунта, называет среди них наглость от постоянных успехов, достаток от добычи, страх перед бедствиями дальнейшего похода и, наконец, «отвращение к войне из-за того, что до сих пор приходилось часто сражаться с неприятелем». Это загадочное, на первый взгляд, для воинов утверждение легко понять, если вспомнить о характере войны в Нидерландах: полевые сражения там были невероятной редкость, а солдаты больше занимались осадными работами, маршами и контрмаршами, муштрой и только редкими стычками. Несколько серьезных битв с лихой и отчаянной восточно-европейской конницей убедили их в опасностях похода в места, «откуда они не смогут воротиться, не получая при том и обещанной платы». Действительно, власти ни разу не смогли выплатить им установленное жалованье. В результате бунта большинство наемников повернуло назад и вообще покинуло пределы России: Делагарди смог остановить под Новгородом всего 2000 человек.11
Курбатов О.А.
(ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ «ЦЕЙХГАУЗ». 2002. №3. ВЫП. 19.
0 коммент.:
Отправить комментарий